Наши за границей - Страница 43

К оглавлению

— Нанимай извозчика. Вотъ извозчикъ стоитъ. Коше!

— Oui, monsieur… — откликнулся извозчикъ и спросилъ: — Quelle rue, monsieur?

Глафира Семеновна хотѣла что-то сказать, но взглянула на мужа испуганно и спросила:

— Николай Иванычъ, гдѣ мы остановились-то?

— Какъ гдѣ? въ гостинницѣ.

— Да, да… Но въ какой улицѣ?

— А мнѣ почемъ знать? Ты у меня француженка.

— Боже милостивый! я впопыхахъ-то и не справилась, въ какой мы улицѣ остановились!

— Да что ты! Какъ-же это такъ?.. — теряясь, проговорилъ Николай Ивановичъ. — Эдакая дура!

— А ты не дуракъ? Отчего-же ты не справился? Чего-жъ ты зѣвалъ?

— Да вѣдь ужъ ты взялась… Я на тебя и понадѣялся.

— Пентюхъ… Словно я нянька для него. Рохля, прости Господи! Какъ, по крайней мѣрѣ, гостинница-то называется, гдѣ мы остановились?

— Ахъ, душечка, да какъ-же мнѣ это знать… Я думалъ, что ты знаешь. Вѣдь ты по-французски…

— Что-же тутъ французскаго, узнать, какъ называется гостинница? Отчего-же ты на вывѣску надъ подъѣздомъ не взглянулъ? Вѣдь ужъ прочесть надпись-то могъ-бы.

— А отчего ты не взглянула?

— Опять! Здравствуйте… Я на него, а онъ на меня…

— Однако, когда мы пріѣхали въ гостинницу, такъ вѣдь ты видѣла, куда мы пріѣхали.

— Что такое: видѣла! Вмѣстѣ съ тобой въ каретѣ ѣхала. Карета была набита подушками, чемоданами… Да и гдѣ тутъ разглядывать! Я рада-радешенька была, что мы хоть комнату-то какую-нибудь нашли. До того-ли тутъ было!

— Ну, вотъ видишь, видишь. А меня винишь.

— Такъ вѣдь ты мужчина, ты долженъ быть расторопнѣе!

— Такъ какъ-же намъ быть?!

— Ужасное положеніе! Надо нанимать извозчика къ себѣ домой, и не знаешь, гдѣ живешь.

— Постой… Я помню, что противъ нашей гостинницы красная желѣзная перчатка висѣла надъ магазиномъ.

— И я это-то помню, но нельзя-же нанимать извозчика въ гостинницу, противъ которой красная желѣзная перчатка виситъ.

— А можетъ быть, онъ знаетъ. Попробуй. Постой… Какъ по-французски красная перчатка?

— Ганъ ружъ. Да такъ нельзя…

— А вотъ я сейчасъ на счастье… Коше… Въ готель, гдѣ ганъ ружъ. Гранъ ганъ ружъ, — обратился Николай Ивановичъ къ извозчику.

— Je ne connnais pas un tel hôtel, monsieur, — отрицательно потрясъ головой извозчикъ.- Quelle rue?.. Quel numéro?

— Не знаетъ, чортъ его дери! Скажи ему, Глаша, что тамъ на углу была еще посудная лавка и старуха въ красномъ чепцѣ сидѣла.

— Энъ птитъ рю… О куапъ э ли бутикъ авекъ де веръ… Опре де готель энъ грандъ ганъ ружъ де феръ… Ну завонъ убліе ли рю…

— C'est impossible de chercher comme зa votre hôtel, madame, — улыбнулся извозчикъ — Avez-vous la carte de l'hôtel? Dormez-moi la carte seulement.

— Нонъ, нонъ… Въ томъ-то и дѣло, что нонъ. Ну завонъ убліе деманде ли картъ.

— Да вѣдь ты помнила тамъ какія-то улицы около. Сама-же мнѣ читала ихъ. Еще гдѣ Гастонъ тамъ какой-то или Жеромъ пырнулъ кого-то кинжаломъ, — замѣтилъ Николай Ивановичъ.

— Ахъ, да… — оживилась Глафира Семеновна. Рю — де Лафаетъ и рю Лафитъ. Коше, се не па луанъ де рю Лафаетъ е рю Лафитъ.

— Voyons, madame… Alors on peut partir…

— Ме се не па ли рю Лафаетъ е рю Лафигъ, ме энъ птитъ рю…

— Prenez seulement place, — указалъ извозчикъ на экипажъ.

— Садись, Николай Иванычъ… Мы доѣдемъ до улицы Лафаетъ, а тажъ будемъ искать. Я помню, что три или четыре переулка отъ улицы Лафаетъ.

— Два, а не четыре. Мнѣ помнится, что два.

— Гдѣ тебѣ знать, коли ты по сторонамъ зѣвалъ! Я улицы замѣчала, я и про Жерома вспомнила, и про угольщика Жака. Садись скорѣй.

— Ахъ, какая бѣда стряслась! — кряхтѣлъ Николай Ивановичъ, залѣзая въ экипажъ. — Ну, какъ мы теперь ночью будемъ разыскивать переулки!

Извозчикъ стегнулъ лошадь. Поѣхали.

— Помнится мнѣ также, что въ одномъ переулкѣ, черезъ который мы проходили изъ гостинницы въ рю Лафаетъ эту самую, была вырыта яма и въ ней копались около тротуара два блузника, — сказала Глафира Семеновна, припоминая мѣстность.

— А мнѣ помнится, что недалеко отъ гостинницы была рѣшеточка желѣзная съ шишечками, — прибавилъ Николай Ивановичъ.

— Ври больше! Рѣшеточка съ шишечками совсѣмъ въ другомъ концѣ города, около церкви Нотръ-Дамъ.

— Врешь, врешь! Тамъ еще мальчишка стоялъ, какую-то трещетку вертѣлъ.

— Дуракъ! Да развѣ можно по мальчишкѣ съ трещеткой замѣчать! Ну, мальчишка съ трещеткой… Днемъ стоялъ, а вѣдь ужъ теперь ночь. Неужели такъ до ночи и будетъ съ трещеткой стоять!

— Да вѣдь я къ слову, Глаша. Ну, чего ты сердишься? И наконецъ ругаться. Люди въ несчастіи, не знаютъ какъ домой попасть, а она ругается.

— Да тебя мало ругать, мало! Батюшки! Да ты пьянъ, ты клюешь носомъ! И чего ты этого коньяку въ театрѣ насосался!

— Я не пьянъ. Я ни въ одномъ глазѣ…

— Не пьянъ… Цѣлый графинъ высосалъ.

— Графинъ… Говорить-то все можно. Развѣ это графинъ! Развѣ такіе графины бываютъ? Бородавка какая-то вмѣсто графина. Въ немъ и стакана коньяку не было.

— Боже мой, Боже мой! У тебя даже языкъ заплетается… Впопыхахъ-то я сначала и не замѣтила. Ну, что я буду дѣлать съ тобой пьянымъ. Вѣдь насъ въ часть возьмутъ, въ полицейскую часть.

— Успокойся, здѣсь частей нѣтъ. Здѣсь цивилизація. Да и пьяныхъ никуда по высшей цивилизаціи не берутъ.

— Пьяница!

— Я пьяница? Нѣтъ, пардонъ, мадамъ.

— Молчи.

Вскорѣ супруги подъѣхали къ рю Лафаетъ. Извозчикъ указалъ на улицу.

— А рю Лафитъ, — спросила Глафира Семеновна.

— Ce n'est pas loin, madame.

— Ну, куда теперь ѣхать? Надо выйти изъ экипажа и искать переулки пѣшкомъ, — сказала Глафира Семеновна. — Коше! Арете… Выходи, Николай Иванычъ. Разсчитывайся съ извозчикомъ.